Последний незанятый мужчина - Страница 53

Так она и сделала, но почему-то пульсирующая боль не унималась, в виске все сильнее и сильнее стучало, она подумала, что еще немного, и голова лопнет.

— Сэди! Сэди? Ты где?

Черт, ругнулась Сэди, вылезая из ванны и хватая полотенце. Мало того что в висках стучит, так теперь еще и Джессика в дверь молотит!

Элайза приготовила салат из макарон с тунцом, крохотными помидорчиками и мелкими кукурузными початками, — и эта жуткая смесь, как отметила Джорджи, оказалась на удивление вкусной. Джорджи была голодна как волк и спокойно могла бы одна умять целую миску, но не стала этого делать. Не хватало еще, чтобы Блейн узнал о ее слабостях или подумал, что она не умеет вести себя за столом. Она боялась, что он начнет опять над ней подтрунивать. Похоже, именно в этом он видел свое жизненное предназначение: в том, чтобы ее высмеивать. Он получает от этого удовольствие, подумала она. Ну забрела к нему очередная поклонница — что тут такого смешного, на самом-то деле?

— Знаешь, Морган, ты пишешь про сельву так, словно ты там родился. Но я знаю, что это не так. Как тебе это удается — что это, игра воображения?

Джорджи с затаенной грустью смотрела, как Элайза, задавшая этот вопрос, подбирает из миски остатки салата и перекладывает себе на тарелку.

Морган пожал плечами:

— Талант, что я могу сказать. Умение подбирать слова.

— Угу. — Элайза кивнула. — А в любовных сценах тоже? Я хочу сказать, они связаны с реальной жизнью или с умением подбирать слова?

Элайза бросалась фразами, как лихой хоккеист — шайбой. Но последний вопрос почему-то задала низким, воркующим голосом — хоть сейчас иди и прокручивай в службе «секс по телефону».

— «Вуду-девы» — не про любовь. «Вуду-девы» — про жизнь, Элайза. Про то, как мы живем, как умираем, как боремся с одолевающими нас страстями, как живем под звездами, стерегущими наши души. — С этими ловами Морган воздел руки, словно позировал для монумента «Человек, который хочет обнять весь мир».

— Надо же. — Откинувшись на стуле, Элайза прижала руки к груди и вздохнула. — Надо же, Морган. Какой ты умный!

— Простите? — не вытерпела Джорджи. Она в жизни не слышала подобной чепухи. — Вы ведь нарочно, да? — И воззрилась на Моргана.

— Почему нарочно? — Морган поддел помидорчик и сказал, прожевывая: — Вы говорите, вам нравится эта книга. Значит, читая ее, вы смогли оценить по достоинству писательский талант и глубину авторской мысли.

— Да, мне нравится роман «Вуду-девы». Но это все же не «Война и мир»!

— Она не поняла, — сказал Морган Элайзе.

— Да, не поняла, — ответила Элайза.

— Она англичанка, — печально заметил Морган.

— Англичанка, — повторила за ним Элайза.

— Как и Шекспир, между прочим, — парировала Джорджи.

— Правда? — Морган вскинул голову. — Правда?

— Все. — Джорджи встала. Она дрожала от негодования. — Хватит, сыта по горло. Я хочу уехать.

— Да Манхэттена путь неблизкий, — улыбнувшись, предупредила Элайза.

— Все равно. Мне все равно.

— О, сядьте, пожалуйста, сядьте, — забеспокоился Морган. — Можем не говорить о великой литературе, раз это вас так возбуждает.

Джорджи села. Конечно, до шоссе и то сколько идти, а до города и вовсе неизвестно когда доберешься. В такой снегопад.

Некоторое время все молчали, потом Элайза воскликнула:

— Эй, а давайте кататься на санках!

— Отличная мысль, Элайза! На санках. Пошли. — Морган поднялся и радостно хлопнул в ладоши. — Санки у крыльца. Айда кататься, ребята! — И выбежал из кухни.

— Хотите покататься, Джорджина?

— Нет, спасибо, Элайза.

Буду сидеть здесь и думать о том, какие они оба сволочи, подумала она. И эта хохотушка, и ее братец, возомнивший себя гением.

— Послушайте, простите, что мы вас подразнили немного. Мы с Морганом привыкли подшучивать друг над другом. Это у нас с детства. Мы так к этому привыкли, что нам непонятно, как можно на это обижаться. Мы же не из вредности, правда.

Должно быть, хулиганы были первостатейные. Да и теперь не лучше — горбатого могила исправит, подумала Джорджи.

— Конечно. Понимаю. Но лучше я останусь здесь. Правда.

— Послушайте, Джорджина! — Элайза помолчала, потом тряхнула белокурыми прядками. — Нет, ничего. Все путем. В шкафу есть банка растворимого кофе, чайник на полке. Остальное знаете.

— Благодарю вас. — Со стороны ей показалось, что это говорит Джессика. Да, произношение, свойственное людям из высших слоев британского общества, наглядно показывает, какая огромная культурная пропасть отделяет ее от этих американских болванов. По опыту общения с Джессикой она знала, что чрезмерная вежливость лишь подчеркивает чувство глубокого презрения к объекту. — Как вы полагаете, когда прекратится снегопад?

— Вероятно, не раньше завтрашнего утра. Тогда и снегоуборочные машины выйдут. После этого можете смело вызывать такси.

— Хорошо. Благодарю вас.

Черт, сказала она про себя, глядя, как Элайза идет искать Моргана. Черт, черт, черт… Выходит, мне тут всю ночь торчать? С этими придурками. Всю жизнь мечтала. Поскорее бы уехать из этой страны. Расскажу Джессике, что за тип этот Морган — пусть радуется, что не видела величайшего придурка в мире, — и завтра же вечером летим домой. Надо бы позвонить Джессике, а то она страдает. Я попрошу прощения и скажу, что уже достаточно наказана за свою опрометчивость.

Вспомнив, что в гостиной на журнальном столике был телефон, Джессика пошла звонить.

— Эй! — Морган своей широкой грудью преградил ей путь. Они стояли на пороге кухни. — Не передумали? Не хотите с нами на санках? Мы можем дать вам подходящую одежду.